Вот она выходит на сцену - высокая, чуть сутулая, с крупными руками и ступнями, простой причёской. На ней серое с серебряным отливом платье, лицо и декольте чуть обгорели на солнце. Улыбается всезнающе, начинает исполнять арию «Чио‑Чио сан». Королева. Прима.

Все в зале, кажется, боятся пошевелиться, пока эта простоватая женщина, похожая на пастушку из Голландии или Австрии, стоит на небольшой сцене бальной комнаты приморского отеля и творит искусство. Высоко взлетая вместе с её голосом, каждый словно бы мчится в далёкую Японию. Находит себя на самом обрыве скалы, на которой нежная и трепетная азиатка, преданная своей любви и мужчине, долгие годы ждёт, ко­гда на море покажется корабль с возлюбленным.

Даже легендарный Груздев, невысокий владелец грузовых паромов, отелей и ресторанов, стоит в уголке зала и смущённо смотрит на приму. Через первые чёрточки морщин к нему уже подкрадывается старость, во взгляде легко считывается страсть к соревнованию и одновременно пресыщенность жизненными победами. Ко­гда‑то Груздев окончил консерваторию, и именно благодаря его любви к музыке и щедрому финансированию музыкальное искусство ино­гда случается и в бесконечно развлекающемся Дубае.

***

О, что это за вечер! Прима те­атра «Ла Скала» в сопровождении Лондонского королевского филармонического оркестра в нескольких метрах от тебя. Гала‑ужин в храме роскоши Дубая - отеле «Королевский мираж». Резные своды с арабским орнаментом, журчащие фонтанчики, нежный аромат в холле (узнаёшь его так же безошибочно, как ладан в церкви). А в зале - белоснежная роскошь мрамора и скатертей, блеск бокалов на столах и бриллиантов на шеях стареющих англичанок и юных славянок, подтянутость чёрных фраков их зрелых спутников.

Программа продумана безупречно. Представление всемирно известного импресарио, примы и оркестра, первые арии, затем пауза и подача стартера. Через некоторое время ещё несколько партий, в перерыве подача основного блюда, затем опять высокая опера, а потом уже и десерт. Чтобы не дай бог не унизить искусство, при этом насытив взыскательную пуб­лику не только духовно.

Всё это в обрамлении вечных пустыни и моря, там, где Персидский залив именуется Арабским, где посреди бесконечных песков человек создал самый большой в мире парк цветов, самую высокую башню, самые роскошные отели и рестораны.

***

Но вернёмся к нашему ужину. Как раз подали стартер, нежное крабовое мясо с шедевральным манговым соусом и муссом из укропа. А ещё моллюски из ракушек, которые надо немного пожевать, чтобы они отдали свой сок и блаженство вкуса. Невероятно с холодным белым бургундским «Гранд Крю». Паузу заполняет игра Груздева и его квинтета, с недавних пор этих ребят стало видно на мероприятиях в Дубае, которые тот спонсирует. «Вот он, наверное, кайфует»,- думаю я. Интересно, многие ли в зале знают Груздева как бизнесмена?



Через некоторое время, ко­гда со стартером покончено, на сцене опять появляется волшебная прима с оркестром, исполняет партию Мими из «Богемы» и Джильды из «Риголетто». Затем на сцене остаются только музыканты из Лондона, а прима и всемирно известный импресарио встают слева от сцены, как раз рядом с нашим столиком. Импресарио горячо убеждает приму в чём‑то, та яростно отнекивается. Интересно, о чём они могут спорить? По залу разливается магическая музыка Вивальди, извлекаемая из инструментов одним из самых известных оркестров в мире. Прима продолжает стоять у сцены, пританцовывая и потягивая бокал «Просекко», ловит мой взгляд и улыбается игриво. Королева.

***

Начали подачу основного блюда, мой выбор - мясо. Гениальная, тающая во рту томлёная лопатка барашка под разно­цветным взрывом причудливых овощей, в сопровождении нежнейшего картофельного пюре со стружками трюфеля. Бокал полусухого красного «Мерло». Я буду долго ещё вспоминать ваши бескорыстные дары и минуты радости, подаренные мне в пустынной жизни Дубая. Натянутые скучные разговоры с соседями по столу.

Пожалуй, присутствующие здесь се­го­дня не ценят в полной мере даже гастрономической утончённости, не говоря уже о высоком искусстве на сцене. Большинству важна возможность демонстрировать свой статус и быть здесь. Да и попробуй думать об искусстве с такой едой!

Только Груздев, кажется, скромен и задумчив за своим столиком. Импресарио опять о чём‑то спорит с примой, та ещё экспрессивнее отказывается: отрицательно качает головой, скрещивает руки.

Потом уносят посуду, на сцену опять выходят королева оперного мира и прославленный оркестр, начинается основная программа. Наша прима в ударе. Поёт все яростней, пронзительней и веселее. Чересчур. Как сорвалась. Похоже, она настолько вжилась в роль Кармен, что пустится сейчас в пляс. И действительно, сходит со сцены, идёт между столами. Берёт бокал с чьего‑то стола и выпивает, поёт всё более неистово. Публика в восторге.

Певица опрокидывает ещё один бокал на последней ноте сюиты. Невольно думаю, что в своём теа­тре «Ла Скала» она себе такого нико­гда бы не позволила. Неужели и се­го­дня, как это все­гда случается в Дубае, развлечение победит искусство?

***

Подают десерт, идеальный шоколадный шар с тонким листиком съедобного золота на вершине. Поливают сферу горячим карамельным соусом, та съёживается и скукоживается, став теперь совсем неэстетичной, но такой вкусной сладкой смесью.

Прима выходит на сцену чуть волнуясь, но уже изрядно повеселев. Объявляет, что исключительно здесь и сейчас состоится выступ­ление в уникальном составе. Ей будет аккомпанировать Груздев со своим квинтетом. Тут я начинаю догадываться, что за спор довелось наблюдать - и, судя по всему, прима уступила. На сцену выходит талантливый бизнесмен с несколькими дубайскими музыкантами. Начинают играть. Прима запевает. Ансамбль играет всё динамичнее и веселее, оперная певица берёт всё более высокие ноты, даже воздух вокруг становится безудержным, несуразным и буйным. Я не знаю, откуда эта ария, и в программке её вроде бы нет.

Потом бизнесмен начинает играть что‑то ну очень знакомое. Прима улыбается с чрезмерно под­чёрк­нутым достоинством, отходит в сторонку от сцены. По залу волнами французского шансона разносится ресторанная «Мурка». Все мужчины за столами, наконец, оживают. Встают. Наверное, сорвали бы свои фраки, если бы могли. Гром аплодисментов.

Рядом с нами стоит и тихонько хлопает великая прима, никак не могу поймать её потупленный взгляд. Похоже, она раскраснелась от шампанского и солнца. Видимо, загорала накануне.